МИЛИ:  1  2  3  4  5  6 7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29

Капитан 3 ранга
Пашкевич Иван Владимирович.
"Неделин", штаб
82-94

=========================================
      На сход!
-Через пять минут рейс рабочего катера: борт - 5-й пирс!
       Эхо голоса дежурного по кораблю Валеры Балашова попыталось погулять по коридорам верхней палубы и надстройкам ярусов, но было проглочено ровным гулом двигателей дизель-генератора, сопровождавшего нас днем и ночью, поскольку мы стояли на рейде. Всегда на рейде бухты Крашенинникова. Рабочий катер вечером - это надежда сойти на берег, а если нет, то очередной сид. Хорошо если вахта или дежурство, а если просто сид, да еще после похода, то хуже некуда.        Команда по кораблю породила топот ног торопящихся к трапу по правому борту. Топот офицерских и мичманских ног. У матросов увольнение редкая штука, да и что делать в маленьком поселке. На флоте бабочек не ловят! Сойдет Юрий Михайлович, наш старпом, считай, что в катер тебе уже не попасть. Старпом в катер, трап поднять, чалки вон, полный вперед! Катер уже полон народу, задравшего вверх головы - ждут старпома. Появляется старпом, делает последние наставления дежурному, последний суровый взгляд на вахтенного у трапа, честь флагу и по трапу на палубу катера.
       - Прошу добро? - это командир катера.
       - Заводи!
       А надо сказать, что на нашем рабочем катере кто-то из механиков внедрил рацуху. Поскольку с аккумуляторами всегда были проблемы, то присобачили вместо аккумуляторов баллоны ВВД (воздуха высокого давления) и с их помощью успешно заводили двигатель. Но только не сегодня, не сейчас. Мотор чихнул раз, второй, попробовал даже кашлянуть, но не завелся и прекратил подавать какие-либо признаки жизни. Катер мерно покачивался на волне, наступала гроза. Юрий Михайлович умел разводить грозу при любых метеоусловиях.
       - Та-а-ащ, а я чего? - это моторист на матюги командира катера, - он только что заводился, а щас баллоны пустые.
       Старпом мгновенно въехал в ситуацию, ладно - разборки завтра, а сейчас на берег, на берег… Старпом тоже человек.
       - Дежурный! Командиру ДДЖ - заменить баллоны! (Никто никогда не слышал, чтобы старпом при подчиненных матерился).
       Прошло некоторое время (минут пятнадцать) и в дальнем конце верхней палубы, метров сто от трапа, появилось два молодых тела (потому как худющие, замызганные, в грязной матросской робе). Согнутые в три погибели, с трудом проталкиваясь через узости, тащили баллон ВВД. Кряхтя и вздыхая, но молча, под чутким руководством командира группы движения Игоря Ляндина (?) матросы доволокли баллон до трапа и без происшествий, но с превеликим трудом, цепляясь почти за каждую балясину, спустили баллон в катер.
       Наконец-то! Ключ на старт, как в той песне… Моторист откручивает вентиль, подает воздух и …
       И ничего не происходит. Один из молодых, тащивших баллон, москвич наверное, потому как сильно сообразительный, к командиру группы:
       - Таа-щщ, так баллон пустой, не заведете.
       - А зачем же вы его тащили?
       - Так вы сказали: "Вот этот баллон - в катер…".
       Сход был после ужина, а разборки не заставили себя ждать. Дежурный по кораблю был снят, не додежурив полтора часа, а через полтора часа заступил еще на сутки.
=========================================
      Про чай.        Тихий стук в дверь каюты и, на мое "Да, да…", чуть пригнув голову, через комингс переступил нескладный, в мятой тропической робе мичман Рохмачев Виктор Михайлович, а попросту - Михалыч. Он был старше всех в дивизионе на добрый десяток лет и казался нам, молодым старлеям и каплеям - глубоким стариком.
       Прислали его к нам на Камчатку из какого-то московского штаба добирать выслугу. Но, несмотря на столь высокую протекцию, Михалыч имел золотые руки, светлую голову и умел чинить капризные 7-мегабайтные ЕСовские дисководы как никто другой. Капризность устройств начинала проявляться при волнении океана больше 5 баллов, так как по сути своей они представляли нечто вроде гироскопов и на качке упорно не хотели отходить от горизонтального положения. А работать-то надо! Вот Михалыч и умудрялся справляться с тонкой механикой в любую погоду и при этом не мешал ему ни огромный рост, ни большие, как клешни у краба, руки.
       В тот момент мы были в походе по обеспечению запуска, вернее - посадки Бурана, дрейфовали, какой уж месяц между Чили и Новой Зеландией где-то на 58-м южном. Нам, вместе с ОИС "Добровольский" из Атлантической экспедиции, отводилась роль по обеспечению второго тормозного импульса многоразового космического корабля. Запуск откладывали в очередной раз, возвращаться на Камчатку далековато, в иностранный порт, в отличие от "Добровольского", зайти не можем - вот и дрейфуем в океане, готовимся к запуску-посадке Бурана чуть ли не четвертый месяц. Все бы ничего, но провизии почти не осталось, а что самое печальное - закончилось курево. Закончилось совсем. У всех. По бартеру последняя сигарета ушла за банку индийского кофе по семь рублей. Ну, может быть, предпоследняя.
       С какой теплотой мы вспоминали рабочих адмиралтейских верфей! Кто-то из матросов обнаружил за обшивкой броняг залежи бычков Беломора еще со времен постройки корабля. Бычки 8-ми летней выдержки! Вкуснотища! Но и они закончились…
       Михалыч потоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу, заполняя собой треть каюты и смущенно изрек, обращаясь ко мне:
       - Иван Владимирович, не найдется ли у вас щепотки краснодарского чая?
       - А что, у тебя чай закончился, Михалыч?
       - Да нет, вот пробовал курить грузинский - такое дерьмо!...
=========================================